Программа «Поле чудес» давно вышла за рамки утилитарного формата телевизионного шоу с угадалкой. Это алхимический ритуал, в котором участвуют миллионы людей.
Кто в наши дни помнит американскую программу-однодневку «Колесо фортуны», послужившую первоосновой «Поле чудес»? Бездуховный заокеанский оригинал сгинул. А наше «Поле» не должно, не может исчезнуть. Какие-то глубинные механизмы, заключенные в недрах американского шоу, пустили корни в российской почве. «Поле чудес» превратилось в ритуал. Без еженедельного его осуществления встанут заводы, усохнут посевы, перестанет родить скот. Сила ритуала заключена в его повторяемости. Не меняется заставка. Не меняется мелодия верчения барабана, слепленная в махровые 1990-е. Даже бабки на заднем плане — не меняются!
Неделя за неделей, год за годом, десятилетие за десятилетием крутится колесо Сансары вместе с солеными грибами, пирогами, вареньями, детскими поделками, наливками и настойками. И каждая пятница заканчивается обязательной мантрой «Мы прощаемся с вами ровно на одну неделю! Дай вам бох».
Согласно учению Каббалы, весь мир — гигантская Тора. В нем не должно быть ни одной лишней буквы. Когда Тора выстроится с соответствии с замыслом Творца, мир воссияет. «Поле чудес» много лет служит лабораторией, в которой ни о чем не подозревающие неофиты из глубинки тасуют и перетасовывают буквы, выискивая правильные комбинации. Каждый выкрик Якубовича «ВЕРРРРНА!» — маленький шаг человечества к вселенской гармонии, где на крутящемся колесе всегда (а не только по пятницам) есть чего выпить и чем закусить. Догадливость поощряется. Не зря же три правильно угаданные буквы дают вам право на две шкатулки!
Но пока могучий молох крутится вхолостую, перемалывая сотни судеб метафизическими жерновами. Якубович играет роль доброго Сталина, к которому со всей Святой Руси едут на поклон. У него тоже усы. Тот расстреливал — этот награждает. Дарит пейджеры, микроволновки, кухонные комбайны, пылесосы. Но не эта суета с бесконечными приветами деверю-шурину-куму-золовке заботит его. На крупных планах видно, что глаза у Великого Инквизитора грустны. Он может бодро выкрикнуть «Приз — в студию!», но на самом деле он за миллионы световых лет от «Останкино». И лишь тогда Хранитель Барабана воспрянет от вековечной дремы, когда инженер-холодильщик из Орла, угадывая слово из поговорки, составит Тетраграмматон.
Свежие комментарии