В ходе эфира на телеканале "Царьград" обозреватель Мария Иваткина и президент Центра системного прогнозирования Дмитрий Митяев обсудили банкротство реального сектора экономики в России
Мария Иваткина: По данным Росстата, в этом году в стране были зарегистрированы 180 тыс. организаций, при этом были ликвидированы 245 тыс., то есть на 35% больше. Хуже всего обстановка складывается в обрабатывающей промышленности, торговле и сельском хозяйстве. Чем можно объяснить волну банкротства российских предприятий?
Дмитрий Митяев: Не только российские предприятия сейчас чувствуют себя не очень хорошо, но и бюджет и население нашей страны. Если брать такой низовой уровень, который называется "наноэкономика", домохозяйства там себя ощущают совсем плохо. Мы знаем, что 33 месяца подряд динамика реальных доходов падала. Я сегодня видел такую цифру службы судебных приставов, согласно которой за последние полгода примерно на 15% - то есть на 800 с лишним млрд рублей - выросла взыскиваемая с людей задолженность, составившая примерно 7,5 трлн рублей. И это при том, что было взыскано всего порядка 60 млрд, а прирост составил почти 900 млрд, то есть взыскивается совсем небольшая часть долговой массы. И это, в принципе, такая модель выживания и населения, и предприятий, поэтому проблема банкротства предприятий - это опять же оборотная сторона той политики - макроэкономической, денежно-кредитной, - которая у нас проводится...
М. И.: То есть платежеспособный спрос населения падает, люди перестают покупать товары, соответственно, банкротится предприятие?
Д. М.: Да. То, что наш Центробанк и правительство считают и называют макроэкономической стабилизацией, нормализацией, является на самом деле с точки зрения экономических агентов, домохозяйств и предприятий существенным, очень резким и последовательным многогодовым ужесточением условий. Поэтому и предприятия вынуждены уходить с рынка. И, самое главное, из этой мертвой петли стагнации очень сложно выбраться эволюционным способом.
М. И.: Особенно населению, которое привыкает к текущим условиям...
Д. М.: Ну, есть сейчас разные оценки. Говорят, например, что население начало увеличивать потребление, при том что доходы продолжают снижаться именно за счет того, что снова стали брать кредиты, залезать в долговую петлю. И, кстати, на этом фоне идет дискуссия, нужно ли микрофинансовым организациям ставить потолок ростовщических процентов, которые они могут брать с людей.
М. И.: Разве он до сих пор не установлен?
Д. М.: Нет, не установлен, несмотря на прямое поручение президента, согласно которому грабительские проценты должны быть как минимум нормированы. Сейчас микрофинансовые организации пытаются доказать ЦБ, что 150% годовых - это слишком низкая планка. По их мнению, если люди берут меньше 15 тыс. рублей в кредит, то и проценты должны быть выше, а если от 60 тыс. рублей, то 150% годовых. То есть по-прежнему хотят грабить народ от зарплаты до зарплаты, снимая 1% в день. Это как раз и есть основа той долговой ямы, в которую многие домохозяйства залезли, у многих долги отнимают треть и половину дохода.
М. И.: Многие берут кредиты, чтобы покрыть уже существующие...
Д. М.: Ну, с этим наш Центробанк пытается справиться путем объединения кредитных историй. Я просто хочу обратить внимание на то, что даже вот эти 150% годовых - это грабительский, нигде невиданный в мире процент. И, самое главное, мегарегулятор, который создан в лице ЦБ, "мышей не ловит", разводит руками, мол, это все микрофинансовые организации и банки такой откровенный разбой себе позволяют.
М. И.: Но Центробанк связал трудности в экономике с ростом зарплат, регулятор считает, что они растут более высокими темпами, чем производительность труда.
Д. М.: Если брать последние десять лет, то, по версии ЦБ, они падают недостаточно быстро, потому что у нас 2015 год был единственным годом, когда они упали на 9%, а производительность труда упала на 2%. То есть в принципе динамика негативная наблюдается периодически, но она недостаточно негативная с точки зрения Центробанка.
Последний живет в этой совершенно уникальной модели, которую в свое время привезли люди из МВФ. Это модель потенциального выпуска. Считается, что экономика страны не может расти быстрее, чем на 0,6%. Ну а раз, по последним оценкам ЦБ, рост составляет 1-1,5%, и, соответственно, как только она начинает расти и чуть-чуть шевелиться, то вот и проявляются эти негативные явления типа роста зарплат. На самом деле для того чтобы наша экономика вернулась хотя бы на уровень середины нулевых по всем этим соотношениям, зарплаты должны вырасти очень существенно, поскольку в реальных доходах было потеряно почти 20%.
Вся проблема - в Центробанке, его реальности, которая в каком-то смысле антиматерия по отношению к реальности нашей экономики. И она такова, потому что была придумана для развивающихся стран 20 с лишним лет назад, чтобы держать их в узде и не позволять конкурировать. Но многие отказались от нее и смогли ускоренными темпам добиться роста. Сначала была Япония, которая такую модель не использовала, а потом были Китай, Вьетнам, Малайзия. А до этого - послевоенная Германия и Советский Союз, который применял совсем другие модели... Вся практика показывает, что для того чтобы у людей был стимул и мотив работать, зарплата должна составлять не 50-60% произведенной продукции, а 70-80% и выше. А у нас она составляет эти самые 50%, у некоторых - гораздо меньше. Люди не могут обеспечить себя всем необходимым, даже образование детей им зачастую не по карману.
М. И.: Это уже роскошь - образование для детей...
Д. М.: Оно у нас коммерциализируется именно потому, что как раз в этой монетарной логике вся экономика лишняя, нужно только заниматься вот этим монетарным регулированием, и, глядишь, все, что останется, будет как-то жить. Но так не бывает.
Свежие комментарии