Наши суды похожи на наши выборы — результат почти всегда известен заранее. Начальство ведь устраивает выборы самого себя, вместо того чтобы сразу объявить о продлении собственных полномочий, лишь из смутного ощущения, что так надо. Граждане, доставленные или вызванные в суд, точно знают, что от того, что они скажут судье, ничего не зависит — приговор еще вчера написали. Истцы, судящиеся с государством или его окологосударственными воплощениями, являются в суд лишь отметиться. Ведь без прохождения ритуала национальной юстиции не пускают в Страсбург.
Но 21 декабря, в день рождения товарища Сталина и на следующий день после Дня чекиста, в Савеловском суде было интересно. Судья Светлана Лысенко рассматривала иск Игоря Степанова к «Российской газете», а незримо присутствовал в зале не кто-нибудь, а сам Феликс Дзержинский, должность которого сегодня, образно говоря, замещает Александр Бортников, директор ФСБ.
Степанов имел наглость ходатайствовать о вызове Бортникова в суд.
Ему, разумеется, отказали, но проявили гуманность и никак за эту выходку не наказали.
Год назад, в канун столетия ЧК, Бортников дал пространное интервью «Российской газете», скромно озаглавленное «ФСБ расставляет акценты». Убедительно расставляет! Расстрелянные, например, по приговорам т.н. открытых процессов 1938 года не так уж и невинны — хотели ведь последователи Троцкого Сталина убить. А репрессии — это перегибы на местах, а это значит, что жертвы репрессий на самом деле просто потерпевшие от конкретных преступлений, к которым государство никакого отношения не имеет. И многих нарушителей социалистической законности — тех, кто перегибал, — наказали. Чего еще хотеть?
Но у Игоря Степанова родственников в ходе этих перегибов убили без счета, он и документы собрал. И он попросил «Российскую газету» дать и ему высказаться на эту тему, поскольку, как ему, Степанову, кажется, Бортников не совсем полную картину нарисовал и что наше замечательное государство к репрессиям некоторое отношение имело. Именно государство, а не только отдельные вурдалаки.
Степанов вообще человек странный. Будучи полковником юстиции, целым старшим прокурором отдела в Генеральной прокуратуре России, руководителем отдела международно-правовых поручений, отказался переходить на работу в отделенный от прокуратуры Следственный комитет, потому что он, видите ли, создан в нарушение Конституции. Кстати, за апелляцию к Конституции одного из его предков и расстреляли. А Степанов давно без работы.
Государство демонстрирует привычную уже смесь трусости и наглости. Нет, это не мы, это отдельные, уже наказанные нами же, закрыт вопрос. «Простить!», как написано на официальном памятнике. И одновременно: мы, рыцари революции и их сегодняшние наследники, во всем и всегда правы. И то, что мы делали, не преступления вовсе — и не смейте нас с нацистами сравнивать, и перестаньте имена зачитывать у Соловецкого камня, — а подвиг. И когда вшестером врывались к безоружному человеку — подвиг.
И когда стреляли в затылок — думаете это легко? И когда вселялись в квартиры тех, кого убили вчера.
Как на это отвечать? Проклинать, писать в твиттер, выходить на митинги? Да, конечно. А вот Степанов — юрист высшей квалификации — подал в суд, перенося дискуссию о репрессиях и о преступном характере коммунистического режима в целом на поле противника — в суды, полностью подчиненные тому самом государству, которое преступный характер своего предшественника как раз и отрицает. Это не отменяет митингов и публикаций, просвещения и памятников. Но пока государство делает вид, что есть правила, надо бороться, в том числе и по этим правилам. В суде ведь можно говорить то, что уже нигде практически нельзя — надо только сделать так, чтобы тебя услышали и за стенами крошечного зала. И вердикт Страсбурга тоже можно сделать слышным. Когда-то хватало «магнитофона системы Яуза» и четырех копий «Эрики», сейчас возможностей несравнимо больше. Так не будем впадать в грех уныния.
Свежие комментарии