Старообрядцы Аляски отличаются от прочих американских староверов тем, что живут отдалённо от городов, в сёлах. Такая возможность привлекла их в бегстве из Орегона и Бразилии – стремление к обособленности, к построению своего «русского мира», где каждый мужик сам себе господин. Так они делали во всех местах своего гнездования: и в Австрии, и в Турции, и в Китае. Получилось ли у них обособиться на Аляске? Разберёмся.
Из Анкориджа до городка Хомер мы добирались на такой вот аэромаршрутке:
Под нами чась русского мира? Или уже нет?
Во время полёта сложилось ощущение, что все пассажиры знакомы друг с другом. Они ощутимо ёрничали над нами, однако добродушно. Полёт проходил минут 40. В Хомере нас уже поджидала Нина Фефелова, с которой мы переписывались уже 15 лет. Именно тогда, 15 лет назад, когда я только начал с ней переписываться, у меня возникла идея этой экпедиции. 15 лет я её вынашивал. А когда родил, оказалось, что и староверы, и сама Нина стали совсем другими. До Николаевска Нина нас отвезла за плату - это было первой символической характеристикой объекта. Но разберёмся по порядку.
Историческая и религиоведческая справочка
Первым пунктом нашего путешествия было село Николаевск, основанное в 1968 году выходцами из Орегона. При содействии Толстовского фонда (с XIX века активно переселявшего в Америку всяких религиозных отщепенцев типа хлыстов или пятидесятников) и аляскинских властей (заинтересованных в те годы в освоении региона) старообрядцам выделили большой кусок земли, помогли провести дорогу, электричество, выдавали повышенные квоты на рыболовство. Рыбалка у староверов вытеснила традиционное сельское хозяйство – возможно, это и было причиной их будущей духовной деградации. Они вкусили возможности быстрого и лёгкого заработка, приобретения благ американского образа жизни («американы»), мобильности и свободы. Никто не ограничивал их в правах, не вынуждал не поднимать глаз от сохи, не вмешивался в их старательно сбережённые старинные богослужения. Вот они и расслабились… Возможно, именно отказ от осёдлого сельскохозяйственного образа жизни стал первопричиной дальнейшей модернизации староверческого сообщества.
Все православные старообрядцы делятся на две категории: поповцы и беспоповцы. Беспоповцы – самая большая и идейная группа – в момент обновления церковного богослужения патриархом Никоном в XVII веке посчитала, что рухнуло всё православие, т.к. по мнению дораскольных русичей истинное православие сохранялось только на Руси, а все малороссы, греки, сербы и болгары давно впали в ересь. И вот, последний бастион истинного православия начинает принудительно модернизироваться патриархом и царём, становясь единым с «еретичествующими» лжеправославными Востока. Это и замена изначального двуперстия на троеперстие, и множество иных символических изменений богослужения, имевших для православных того времени высшее значение: либо душеспасительное, либо погибельное. А что будет после того, как падёт последний оплот истинной веры, последний Рим? Правильно, пришествие антихриста. А в антихристовы времена осквернена вся реальность, находящаяся за порогом последних старообрядческих («древлеправославных») церквей и домов. Отсюда – знаменитые старообрядческие загибоны насчёт разбивания стаканов, из которых дали напиться чужаку, насчёт подметания порога после ухода незваного гостя, насчёт «отмаливания» продуктов, купленных на рынке. Антихрист воцарился – значит, больше не может быть настоящих священников. Значит, не может быть ни причастия, ни исповеди, ни венчания. Выживай, как можешь. Главное – не «замирщайся»: поскольку святынь и таинств больше нет, ничто не может очистить тебя от прилипшей скверны, греха и порока. Поэтому надо как огня беречься и общения с неверными, и всего, что ими произведено – в особенности, продуктов питания (мы все знает огромную роль гастрономических предписаний и ограничений в православии). Только многочасовая молитвы по старому (дораскольному) чину и полное замыкание общины на самой себе позволят ещё как-то выжить в антихристовом мире. Так размышляли и поступали беспоповцы.
Вторая категория – поповцы – были идейно более либеральными. После того, как патриарх Никон и царь Алексей Михайлович уничтожили всё старообрядческое духовенство (включая знаменитого Аввакума), церковь не исчезла – она просто перешла в некое «подвешенное» состояние. Антихрист не пришёл, в мире продолжает оставаться святость – надо только её найти. И поповцы всюду искали «благочестивое священство», предпринимая экспедиции в Египет, Японию, на Кавказ. И, естественно, старались переманивать священников от «никониан», используя как увещания, так и вполне меркантильные посулы. Были и попытки переманить к себе «никонианского» епископа, чтобы он мог рукоположить для старообрядцев эксклюзивных священников и своих преемников – «своих» епископов. Одна из таких попыток увенчалась успехом в 1846 г., когда в Австрийской империи от православной церкви Константинопольского патриархата к староверам присоединился босно-сараевский митрополит Амвросий (По́пович). Амвросий поставил для староверов собственных священников и своего преемника-епископа; возникла собственная старообрядческая церковная структура – «Древлеправославная Церковь Христова». Дело было в селе Белая Криница, поэтому это сообщество так и стали величать – белокриничанами. К ним присоединились не все поповцы, некоторые создали в ХХ веке альтернативную церковь – «новозыбковскую». Итак, сегодня в мире есть две поповских старообрядческих церковных структуры: белокриницкие и новозыбсоквские. Естественно, как и всякие порядочные староверы, они убеждены в полном вероотступничестве друг друга и в ограниченности всего мирового православия рамками собственной юрисдикции. На то они и старообрядцы. Ну а беспоповцы для поповцев – вообще злейшие противники, равно как и наоборот. Хуже – только «поганые никониане», «извратившие веру Христову».
Таким образом, речь шла о верности смыслу слова «православие». Православие (по-гречески – «ортодоксия» – «доскональность», «исключительность») изначально предполагает монополию на полноту истины и правильности христианства. И если в католичестве этот монополизм выражен в фигуре римского папы, то в православии – в само́м вероучении. А поскольку вероучение – вещь зыбкая (словами отца церкви Тертуллиана, «верую, ибо абсурдно»), для кристаллизации веры недостаточно просто всем сообща собраться на какой-нибудь Вселенский Собор – враги-то тоже свой собор соберут. Поэтому нужен тот, кто защитит, – царь-батюшка. На Первом Вселенском соборе председательствовал император Константин, формально будучи ещё язычником. Отсюда – прислужническое отношение православных к государственной власти во все времена.
Но в момент церковного раскола XVII века обновленцы-«никониане» оттеснили традиционалистов-«раскольников» от царского тела, обрекши на вечное изгнанничество и бесперспективные попытки в местах своего обитания выстроить «правильную Русь Святую». Староверы неоднократно пытались перехватить власть, но в итоге откочёвывали всё дальше и дальше от обжитых мест, колонизируя Сибирь и Дальний Восток. А с приходом к власти безбожников-коммунистов они отодвинулись ещё дальше – в Китай и Монголию. Но в 1950-е маэзцэдуновские коммунисты, захватившие власть в Поднебесной, вынудили русских староверов убраться восвояси из Китая. При поддержке множества «еретических» международных организаций (о чём староверы не любят распространяться) они перебрались во многие страны Латинской Америки, где во множестве проживают и доныне. А оттуда – в вожделенную Северную Америку (штаты Орегон, Пенсильвания, Вашингтон).
Важно отметить, что североамериканские староверы были беспоповцами, но особенными – «часовенным» согласием. Они были не принципиальными, а «нечаянными» беспоповцами. Они не считали, что в мире воцарился невидимый антихрист, осквернивший небо и землю. Просто у них поумирали старые попы́, а новых не удавалось заполучить. Хотя попытки продолжались; даже с Аляски корреспондентским и визитёрским путями искали староверы для себя священство по всему православному миру. И в 1983 году нашли – решили присоединиться к «белокриницкой» иерархии, рукоположив в Румынии николаевца Кондрата Фефелова в священника. Это было самым главным событием в жизни аляскинских староверов. Две большие группы староверов – поповцы и беспоповцы – имеют внутри себя бесчисленное множество различающихся по вероисповеданию групп – согласий. Как и положено у православных традиционалистов, каждое согласие (охватывающее порой лишь полдеревни) мнит себя полнотой Церкви Христовой, а всех остальных – еретиками. Ну а между поповцами и беспоповцами вообще стоят непреодолимые ментальные преграды, обусловленные вопросом: воцарился ли в мире антихрист? Осквернено ли всё мироздание или есть ещё возможность спокойной и благочестивой жизни? Близок ли Страшный Суд или ещё поживём покамест?
И тут некоторые из жителей Николаевска становятся поповцами, а остальные (около 70 %) остаются на беспоповских позициях. Притом поповское меньшинство принадлежало к богатой верхушке николаевского сообщества. Можешь представить, читатель, что начало происходить в этом селе? Учитывая, что все они были потомками четырёх семей, три из которых – родичи. Они не просто прекратили общаться и здороваться – началась форменная гражданская война!
Как следствие, многие беспоповцы решили перебраться на юг полуострова Кенай, в окрестности городка Хомер. Поповцы возобладали в Николаевске. Так и получилось, что Николаевск – почти полностью поповский посёлок, а деревни южного Кеная – беспоповские. А дальше началось самое интересное. Но отвлечёмся на картинки, дабы романтические защитники староверия не обвинили нас в огульном очернении их последних надежд.
Николаевские старообрядцы и старообрядчество по-американски
Первый снимок - дома у Фефеловых, где мы жили на гостиничных условиях. Символическое сочетание древлеправославного креста и типичной коллекции бейсболок, каковая имеется у всякого порядочного америкоса:
Никольский храм. Построен взамен сгоревшего в самый разгар битвы с беспоповцами:
Аляскинская осенняя природа:
Надо отметить, что зимняя природа немногим отличается от осенней. Кенайский полуостров находится под воздействием т.н. "аляскинского феномена": несмотря на северные широты, здесь относительно тепло, потому что горы защищают от северного холода и не отпускают тепло океанического течения. Количество солнечных дней в году - больше, чем на Сахалине. Так что фермерством вполне можно заниматься. Можно было бы.
Вид на Николаевск с кладбища - самой высокой точки:
Дионисий и Нина Фефеловы:
Дальше будут представлены дома и улицы Николаевска. Пусть благоразумный читатель сам делает культурологические и религиоведческие выводы:
Единственное место, где мы увидели жалкое подобие животноводства, и самый бедный дом в селе:
Последствия междоусобицы поповцев и беспоповцев:
Одного из обладателей подобной жилплощади мы впоследствии встретили работающим продавцом в супермаркете в Хомере. С бородой и в форменных фартуке и кепке.
Теперь - на волне рурализации (постиндустриальной противоположности урбанизации) - сюда начали потихоньку стекаться жить и американские американцы. Вот домик одного такого:
Долгостроящийся новый храм (зачем он нужен, если действующий заполняетя по большим празникам лишь на треть, мне никто не ответил):
Староверы жадно и неразборчиво впитывают американскую повседневную и бытовую культуру:
Типичное старообрядческое авто:
Местные американцы с ужасом и восхищением рассказывали, что у "русских" столько денег, что они единственные покупают такие машины за "кэш", т.е. не в многолетний кредит, как обычные граждане.
Только в старообрядческом мирке мы видели около домов помойки, состоящие из старых и на вид целых автомобилей. Это вам не Россия, где и ездящие машины могут общипать за ночь:
Пожарная станция:
Почта - такой же гибрид универмага и собственно почты, как и у нас:
Почтовая работница - старообрядка. Она в сарафане и кичке - головном уборе замужней женщины. Сильно стилизованном и упрощённом (изначально он выглядел как мусульманский хиджаб):
А вот здесь у николаевского старообрядчества было уничтожено будущее. Муниципальная средняя школа:
Ещё одно брошенное жилище:
Дизайн дома охотника:
Не все беспоповцы сбежали на юг из Николаевска. Несколько экстремалов и дисседентов осталось. Это их молельня (ведь не надо объяснять, почему беспоповец ни за что не зайдёт в поповский храм?):
Аляскинские американцы щедро отдают дань (вместо нефти) аборигенам и их культуре. Неразборчивые староверы заимствуют всё от американцев:
Дворец настоятеля - первого деревенского богача - священника Николы Якунина:
А это скромное бунгало деревенского старосты - священникова брата Виктора Якунина:
Сам (самый умный и продвинутый старообрядец):
Открытый и доброжелательный отец Василий - дьякон местной церкви:
В общении - такой же, как и на фото. Всё, что есть дома, - взято в кредит или одолжено. Один ребёнок... Но это единственная семья, где дитя худо-бедно учат русскому языку. Причём посредством... мультика "Маша и Медведь" - единственного известного в Америке примера современной русской культуры. Дочка дьякона смотрит без перевода, но с нами по-русски не говорила - стеснялась. Сам отец дьякон, несмотря на то, что мы только что видели его за службой в Никольском храме, по-русски говорит плоховато, хотя очень старается. Он - один из немногих наших сверстников, кто вообще знает русский язык.
Дьякон был первым из двух, кто пригласили нас в гости. Накормил и немножко напоил. При нас его супруга собралась и поехала на работу - естественно, на собственной машине.
Далее - одно из достопримечательностей деревни - "кафе" Нины Фефеловой:
Главный местный способ убийства эстета – «кафе» хабаровчанки Нины Фефеловой, невестки первого николаевского священника. Когда из ностальгических побуждений некоторые николаевцы гуманитарно помогали строить старообрядческий храм в Хабаровске, Нина вышла замуж за поповича Дениса Кондратьевича и перебралась на Аляску. Здесь она стала преподавать русский язык в школе, доведя этот предмет, по мнению местных жителей, до полного разорения. Попутно она занялась суетливой деятельностью по собиранию и продаже русской экзотики. В её магазине есть вообще всё (как в сахалинских ларьках «Атое» в 1990-е), что хоть каким-то боком может стоять рядом с русской культурой. Всё – в огромном количестве и по баснословным ценам. Даже с нас, гостивших у неё и знавших её по многолетней переписке, она умудрилась содрать большие деньги за ненужные книжки и «донэйшн», и содрала бы ещё больше, если бы мы не пошли на прямой конфликт.
Жалея читателя, размещаем совсем мало фоток этого чисто современно-российского царства дурновкусия:
Хозяйка тщательно собирает и демонстрирует вырезки из прессы о своём экзотическом мирке:
Америка есть Америка - эстетично тут всё:
Девки в сарафанах ходють по улице - точнее, перебегают от машины до машины (пешком в Америке ходить неприлично):
Девочки в сарафанах приехали из школы на квадроцикле - местном детском транспорте:
Старовер Кейси (т.е. Калистрат) играет с сыном Кирилом:
Единственный русско оформленный дом, притом самый старый из сохранившихся:
Межкультурный кентавризм:
В завершение нашего пребывания мы нанесли визит вдове первого николаевского священника Конрада Фефелова:
Матушка Ирина:
Вот она порадовала нас старинной русской речью, хотя не без изыска - например, детей она называет "бэбички"...
С супругом - будущим попом:
Обстановка дома священнической вдовы-старушки:
Вот ради чего (не "кого"!) живут староверы Николаевска-на-Аляске:
Поповцы Николаевска остались в одиночестве, т.к. не только аляскинцы, но и почти все старообрядцы Северной и Южной Америк «закоснели в беспоповском невежестве» (типичный старообрядческий жаргон). Где брать женихов и невест? Не ездить же за ними в Румынию или Россию. Верно: надо смириться, унять эгоцентристские амбиции и заключать браки со «внешними». Естественно, «внешних» - белых американцев и аборигенов – формально обращали в старообрядчество. Но они – особенно белые – оставались в первую очередь американцами, со своим представлением о правах женщины и ребёнка, с неприятием мужецентризма и патриархальности, обособленчества и тотальной религиозности. Таким образом, взятые «снаружи» мужья и жёны – в особенности конечно, жёны, ибо православие по своей природе скрыто матриархально – потащили староверов Николаевска в «мир сей». Была открыта муниципальная светская школа, в которой преподавание велось по-английски, а количество часов на изучение русского языка сокращалось с каждым годом. В семьях говорили на языке победившего племени – то есть по-английски. Прививалась американская культура. Снижалась древлеправославная сопротивляемость «греховности» и «поганости» «мира сего». И в итоге Николаевск превратился в типичное американское предместье. Нет ни заборов, ни огородов с подсолнухами, ни хрюканья свиней и кукареканья петухов, ни колодцев со скрипящим воротом, ни звона бубенцов под дугой коня, ни звучаня гармони, ни девок, лузгающих семечки на завалинке.
Преобладающей отраслью хозяйства стало рыболовство; сельское хозяйство полностью захирело. А поскольку Николаевск – не приморский посёлок, для заработка пришлось перебираться в другие места. А для этого – получать образование, в т.ч. и высшее. Вот и конец старообрядчеству! Оно выродилось в ситуативные богослужения, которые хотя и ведутся на непонимаемом церковнославянском языке, проповедь читается уже по-английски. Забавно, что в николаевском храме вся поющая и читающая богослужебные тексты молодёжь не понимает русского, они просто зазубрили произношение. Поэтому вместо «Господи, помилуй нас» они читают «Господи, помилуй найс». По-своему даже приятно.
Мы были на службе в один из главных православных праздников – Покров Богородицы. Маленький храм был заполнен на треть; почти все присутствовавшие заметно не понимали происходящего при богослужении. У одного латиноамериканского старовера (чего-то новоиспечённого мужа) из-под ворота косоворотки высовывалась брутальная татуировка на всю шею. После окончания службы помещение опустело в читанные минуты – никто не задержался пообщаться или выпить чаю.
В семьях не говорят по-русски, связь с русской культурой полностью утеряна. Остались только уважаемые в Америке атрибуты внешнего стиля: бороды, рубахи, сарафаны да кичка - обязательная для замужней женщины шапочка. Всё остальное – тотально американское: и внешне, и внутренне. Никто не «отмаливает» продукты, которые бородачи и их феминизированные жёны закупают в супермакетах. Не только сельское, но даже приусадебное хозяйство сошло в ноль. Расположение, планировка, вид и обстановка домов; отличные огромные автомобили на каждого члена семьи; вся одежда, которую можно сочетать с косоворотками и сарафанами (напр., джинсы и болоньевые «парки»); манеры общения и отсутствие пиетета детей перед взрослыми и женщин перед мужчинами; отношение к деньгами и тому, что на них приобретается как к способу самореализации – всё, всё американское!
А! Ещё сохранилась глубинная неприязнь к русским. В супермаркетах и других общественных местах мы неоднократно наблюдали, как обязательное для американца доброжелательно smily-поведение мгновенно превращалось в привычное нам хмурое неприятельство при звуках нашей русской речи. С современной эмигрантской русской диаспорой Аляски староверы не общаются.
Так что Николаевск – это типичный хиреющий американский посёлок, не имеющий ничего общего даже с индейской резервацией – не то, что с русской деревней. Отличные дороги и ЛЭП, противопожарные колонки и электроподстанции, почта и современная школа, пожарный участок и полицейские разъезды, дорогущие джипы-пикапы и сайдинговые дома – также всё по-американски. К особенностям Николаевска можно отнести только Никольский храм, «кафе» Нины Фефеловой, единственный оформленный по-русски дом и большое количество брошенных и разрушающихся жилищ. Вот тебе и староверы! Все дети учатся в школе и намереваются впоследствии поступить в колледж или хотя бы перебраться в Анкоридж на светскую работу. В домах – американский декор и современный образ проведения досуга (ТВ, компьютерные игры). Иногда все мужики запираются в одном из домов пьянствовать – это называется «пари». Несмотря на то, что мы с ними молились в храме, они нас не пригласили на стаканчик. Вероятно, боялись, что выведаем что-нибудь скабрезное. Ибо такового – и наркоманов, и домашнего насилия – в Николаевске предостаточно.
Работа и заработок и мужей и жён различный. Попадья, например, - второй с половиной человек в Николаевске – руководит детским садиком в Хомере. Что может быть секулярнее? А её супруг – священник Никола Якунин – владеет несколькими рыболовецкими катерами, самый большой богатей на селе.
Дети воспитываются в школе; родители не только не наказывают их, но даже боятся об этом говорить – столь сильна ювенальная юстиция в Николаевске
Таким образом, Николаевск – настоящее позорище старообрядчества и показательный пример того, что происходит с традиционной культурой при соприкосновении со светской американской действительностью. Ничего русского, ничего традиционного, ничего православного – кроме элементов стиля, привычек и социальной инерции. Как православные они утеряли главный верообразующий фактор – царя-батюшку. Как староверы они утратили главный фактор своей идентичности – ненависть и неприязнь ко всему окружающему. И внутренняя пустота соединилась с внешней. А поскольку внешняя пустота имеет множество способов маскировки бессмысленности своего бытия – показная дороговизна тачек, домов и быта, бесконечное потребление всё более нового и во всё большем количестве, непрестанный апгрейд и ремонт, чтобы всё было «не хуже, чем у людей» - вся эта деятельность и становится смыслом так называемой жизни так называемых старообрядцев из Николаевска-на-Аляске. Фу!
Теперь дело за беспоповцами Южного Кеная. Что они нам покажут и расскажут? Нам сулят, что они вообще откажутся разговаривать. Неужели там сохранилось древлеправославие?..
Свежие комментарии