Больше сотни омских крестьян вырвались в разгар уборочной компании в город и вышли на Театральную площадь с лозунгами, обращенными к местным и федеральным властям: «Не губите село», «Не доводите нас до отчаяния», «Не дайте крестьянам вымереть как мамонтам»...
По всей стране власти проводят спецоперации под кодовыми названиями «Техрегламент» и «АЧС».
Первая началась еще три года назад: по решению Таможенного Союза на территории России. Казахстана и Белоруссии селянам запретили забивать скот на своих подворьях, только в пунктах убоя — специально приспособленных помещениях, которых в сибирской глубинке не водится (в четверти сельских районов Омской области их просто нет, в остальных, возможно, найдется один на сотню — полсотни верст)
Для крестьян это нововведение оказалось хуже, чем эпидемия. При доставке в убойные пункты скота теряется больше трети живого веса, сколько нервов и сил человеческих — неизвестно. Процесс муторный и дорогой. Фермер Юрий Фалькенберг подробно описал его Открытой России:
— Надо заказывать машину, покупать оборудование для перевозки... А загнать свинью в клетку — отдельная песня: если она невыгульная, попробуй ее загони. Один я не справлюсь, клетку с весом 100 килограммов в машину не загружу, надо как минимум еще мужика на подмогу, небесплатно, само собой. При такой перевозке у свиньи будут травмы, а гематомное мясо, естественно, удаляется. Привозишь скотину на убойный пункт, а там — очередь. Хорошо, если примут к вечеру, а если не примут, придется обратно везти, а утром — снова на скотобойню. Ну и за клеймо платить надо, за охлаждение, за разделку туши, при этом убойный пункт забирает себе бесплатно ливер и головы.
Тогда вышли крестьяне протестовать, и власти, областные и федеральные, приостановили действие Техрегламента — до 1 января 2019-го. Но в связи с внезапным распространением в регионах (как правило, в тех, где имеются крупные агрохолдинги типа «Омского бекона») «эпидемии АЧС» (африканская чума свиней. — Открытая Россия), вернулись к нему раньше срока.
Скотобоен же в Омской области за это время больше не стало. Хотя власти, по словам бывшего председателя Горсовета Александра Цимбалиста, намеревались ввести в эксплуатацию более 40. На вопрос собравшихся на Театральной площади, что он думает об «африканской чуме свиней», Цимбалист ответил, что, по его мнению, очумели скорее чиновники Министерства сельского хозяйства, возглавляемого одним из крупнейших в стране землепользователей Александром Ткачевым. Ему принадлежит крылатая фраза: «основа продовольственной безопасности — не подсобные и фермерские хозяйства, а крупные агропредприятия».
Большинство жителей России догадываются, а крестьяне определенно знают, чем мясо этих пищепромовских гигантов отличается от крестьянского. «Все же знают — говорит Фалькенберг — чем кормят скот в агрохолдингах. Разве можно вырастить за полгода без химии 100-килограммовую свинью? Такого не бывает в природе. Я даю поросятам чистый продукт — ячмень, пшеницу, овес, тыкву, кормовую свеклу. В крестьянском мясе никаких стимуляторов роста нет. Мы забиваем скот тем же способом, каким это делали испокон веков наши деды, обходившиеся без техрегламента: я так думаю, что не для простых людей он введен. От него выиграют только феодалы».
Агрохолдинги «чума свиней» в Омской области, как и всюду по стране, обошла стороной. «Очаги АЧС» обнаружены на сегодня в 11 сельских районах и в Омске, и число их ежедневно растет. Под нож пущено 13, 5 тысяч голов, в подавляющем большинстве —абсолютно здоровых.
— Вырезают всех подряд по беспределу, — говорят крестьяне. — Никаких ветеринарных документов не предъявляют, никаких анализов, экспертиз. Мы даже в суд подать не можем — никаких бумаг на руках.
— Не бывает так, что заболел одни поросенок, а остальные 40 — здоровые, если уж чума, то она косит всех.
— А потом у них какой-нибудь ящур объявится, а потом — птичий грипп.
Фермер Алексей Зобин рассказывает: «В нашем поселке уничтожили 2 тысячи поросят, из них сто моих, и тут же началось строительство нового свинокомплекса. В Ивановке, где ничего не строится, карантин ввели на 3 года, а у нас — на 6 месяцев. Ну и как дальше жить?»
«У нас в Верхнем Карбуше люди держатся на таблетках, антидепрессантах, — рассказывает депутат сельского поселения Ирина Дроздова. — ЛПХ у многих — единственный источник дохода: зарезал поросенка — заплатил за жилье, еще зарезал — собрал в школу ребенка. Мне сказали, что фермер в пригородном районе, после того, как у него забрали свиней, покончил с собой. Я не ручаюсь за эти сведения, их надо проверить, но людям деваться некуда. Эти АЧС, техрегламенты прикончат все подсобные хозяйства, но вилы-то у людей останутся, это власть должна понимать!»
О том, что вилы у омских крестьян «уже наточены», говорили многие выступающие.
— Сейчас происходит то же, что и около ста лет назад, когда людей раскулачивали, изымали у них «излишки», но их не было у тогдашних крестьян, и у нынешних тоже нет: отнимают последнее., и надеются, что они будут молчать? — говорит пенсионер Юрий Данилович из Омска.
— Я живу в вагончике с дочкой, — рассказывает Юрий Иванов из Любинского района. — Один воспитываю: жена от такой жизни ушла. Мне дочку надо поднять. У меня нет ружья, но есть газовый баллончик, есть топор, есть вилы, и если ко мне придут... А кого мне бояться? Путина?
Свежие комментарии